Интересная и высокооплачиваемая работа, доступная каждому!

*
– Что с тобой, Маша?
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
— Он что, шест проглотил? — хихикнула Шпилька.
— Вот и славно. Стрелять твои рудокопы умеют? Им — тоже луки, хорошо бы не доводить до рукопашной, если стрелами заставим людей развернуться, будет отлично. А если их будет многовато и они попрут-таки через мост… тогда мы первые их встретим. Выбери самых толковых, чтобы нормально рубились, потом покажешь — а я пойду скажу своим пару слов.
— Точно, — подтвердил Шорох. — И никакого дерьма, вроде человечины. Даже сыр есть.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
– Нет, я считал ее несправедливою и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
— Путь чист. Мы одни в горах, — крикнула сверху Нармора.
Они были окружены отвратительнейшими созданиями. Стоя плечом к плечу, друзья защищали свою жизнь, чувствуя, как руки тяжелеют.
Подойдя к залу, откуда вели тоннели, Балендилин услышал животные крики и визг орков, с которыми кто-то сражался.
Рыцарь сделал шаг вперед, и отблески факелов заиграли на его доспехах, оживив страшную морду на забрале. Из-под шлема раздался какой-то звук. Тунгдил еще ничего подобного не слышал в своей жизни. Этот звук напоминал змеиное шипение и в то же время приглушенный грохот землетрясения. Рев был преисполнен ярости и угрозы. Он будто предупреждал людей о том, что подходить ближе не следует. У Тунгдила волосы на затылке встали дыбом. Он почувствовал, как в его теле зашевелился страх, и невольно отпрянул от Джеруна.
— Подойди сюда, чтобы ты видел, что я делаю.
В сущности, Боиндил был прав. Необычно яркий огонь освещал обитые враккасием, паландием, золотом и серебром стены коридоров, гномы могли видеть на двадцать шагов вперед, но и чудовища сразу же их заметили бы.
— Прошу прощения, — иронично ответила она. — Ты понимаешь меня лучше, чем я думала. Как видишь, ты не соответствуешь ни одному из этих критериев, а значит, можешь прекратить добиваться моего расположения. Эти попытки не очень-то приятны как для меня, так и для остальных.
— Вы чего, успели тут поцапаться уже, что ли? — полюбопытствовал Элиас.
— Они умеют все делать красиво, — перебила меня Эльза. — И они чистые, а мне так хочется чистого, вы бы знали! Драишь все кругом, драишь — а все равно грязно, даже слова…
— Спасибо, сэр. Это будет честью для меня.
— До этой недели? Наверно, уже год. Не помню точно.
— Ты и я, — скажет он, — мы одна суть, мы понимаем! Эзра, Джордж и все другие — они просто хорошие люди. Они хорошие, обычные люди, на которых можно положиться, и не может мир существовать без таких людей, ибо они есть его плоть и кровь, но нет в них искры. Мы обязаны выжечь эту искру! А потом от Джои, стоявшем на верхней ступени мысленно представленной им лестницы, Иш стал спускаться вниз и думать об остальных, пока не дошел до нижней площадки, где стояла Иви. Нужно ли было все это время ухаживать за Иви и оберегать ее? Странная мысль, но она не давала ему покоя. Он помнил, было какое-то слово — энтаназия как будто? Убийство из милосердия, как еще говорили. А как можно заставить кого-нибудь в маленькой социальной группе покончить с Иви или с кем-то из ей подобных, даже если такая Иви не может быть источником счастья ни для себя, ни для окружающих? И если какая-нибудь социальная группа сможет решиться на такое, значит, в ней должны действовать законы пострашнее, чем законы, устанавливаемые строгим американским папой, не говоря уже об общественном мнении кучки друзей. Что-то обязательно случится, и, конечно, поводом для этого будет не Иви. Но что-то обязательно должно случиться, и тогда им придется предпринимать какие-то решительные действия. И с такой силой мысли эти захватили его воображение, что он дернулся всем телом, словно уже сопротивлялся тому, что неизбежно должно было случиться. Или Эм не спала, или его резкое движение разбудило ее.
— Не беспокойся, они выкопают колодец и без твоей помощи. — «…Или (это Иш уже добавил про себя) не выкопают его даже с твоей помощью».